ЖИЗНЬ ПО ЛЮБВИ: ПРИРОДА ГЕНИАЛЬНОСТИ ⋆ Apollo
ЖИЗНЬ ПО ЛЮБВИ: ПРИРОДА ГЕНИАЛЬНОСТИ
Персона
17 апреля 2020

— Ге-ни-аль-но, – мужской шёпот разрезал утреннюю тишину полупустого музея. Я обернулась на тихий звук этих четырёх слогов, чтобы убедиться, что мы с незнакомцем смотрим в одну сторону. Оказалось, что в одну. И в следующее мгновение мне стало жутко интересно, а что именно он имеет в виду? Гениально. Почему? Потому что создано гением? Почему из всех эпитетов он выбрал именно этот? Потому что одним махом, одним жирным мазком то, что мы сейчас с ним видим перед собой, чуть больше ста лет назад перечеркнуло все существующие правила? Гениальность. Это обыкновенное чудо или необыкновенное мастерство? Это дар, болезнь или результат труда до изнеможения?

Активные поиски ответов на все эти вопросы и нешуточные споры о природе гениальности ведутся уже на протяжении нескольких столетий. В разное время, на разных континентах, в совершенно по-разному устроенных умах философов, писателей и учёных зарождались целые теории, согласно которым гениальность считалась то «поцелуем бога», то ошибкой природы, то набором генов, то чистой воды галлюцинацией. Гениальность категорически не терпит обобщений. В этом вопросе правят балом не правила, а исключения. В ответ на каждую новую теорию тотчас рождалась диаметрально противоположная версия возникновения «незаурядности ума». Вундеркинды, говорите? Моцарт? Пикассо? А как насчёт «великих двоечников» Эйнштейна, Мане и Ньютона?

Вплоть до середины XX века наиболее популярной была так называемая эволюционная концепция, согласно которой гениальность считалась природной данностью. Достаточно перенестить в начало XX столетия и вспомнить культурную и социальную атмосферу того времени, чтобы понять почему: любая другая идея, допускающая, что человек сам способен влиять на то, кем он станет в будущем, была слишком революционной, чтобы её приняли. Страх, что люди перестанут знать своё место в обществе, откажутся работать на заводах и воевать не позволил идеям, оппозиционным природной концепции гениальности, распространиться. Второе дыхание им подарил шведский психолог Андерс Эрикссон несколько десятилетий спустя.

Результаты знаменитого эксперимента Эрикссона при участии студентов скрипичного отделения Берлинской музыкальной академии показали: те, кого раньше считали одарёнными, оказались трудягами, главным преимуществом которых была способность упорно и методично заниматься. Cамые талантливые участники эксперимента к своему 20-летию имели за плечами более десяти лет игровой практики – в среднем около 10 тысяч часов упражнений и репетиций.

Позднее эксперимент проводился при участии представителей из самых разных сфер деятельности и результаты были неизменны, а о «правиле 10 тыcяч часов», ставшем фундаментом концепции гениальности Эрикссона, узнал весь мир. Так, в «уравнении гениальности» наряду с генетическим наследием и влиянием среды появилась ещё одна переменная – упорство. С этой мыслью я возвращаюсь в утреннюю прохладу музея и снова смотрю на холст. Теперь сквозь призму ге-ни-аль-но-сти. Интересно сколько тысяч часов ушло на него?

Любопытно, что Иммануил Кант, а вместе с ним и добрая половина человечества считали считают и, вероятно, будут продолжать считать, что гениальность вообще свойственна исключительно художественному творчеству, а не науке. Будто это нечто за пределами научных плоскостей, экспериментов и формул, в параллельной Вселенной, там, где художников будто за руку водят за кисть по холсту, а композиторам снятся их симфонии. Там, где к Мопассану в кабинет входит его собственная фигура и начинает диктовать ему, что писать. Там, где Гёте «подобно лунатику» записывает «Страдания юного Вертера». Там, где Льюис Кэролл откладывает в сторону свои труды по высшей математике и пишет «Алису в стране чудес».

Кажется, будто у всех граней, оттенков и подвидов гениальности есть какой-то общий знаменатель: то, ради чего гении дышат, то, чем они живут, то, о чём написал так точно Уистен Оден: «Гении – счастливейшие из смертных, поскольку то, что они должны делать, полностью совпадает с тем, что им больше всего хочется делать». Я не верю, что во сне можно увидеть четверостишье или формулу, если ты не бредишь ими наяву, если не горишь тем, что делаешь, если не любишь то, что создаёшь. Как ребёнок, рождённый в любви, смотрит на мир вокруг совершенно особенным, безоблачным взглядом, так и всё, когда-либо созданное по любви, излучает чистый свет гениальности и меняет реальность вокруг.

Я не верю, что без одержимости на свет бы появилось хоть одно полотно Рафаэля или Ван Гога, а Томас Эдисон смог бы провести 9000 неудачных экспериментов ради одного удачного, подарившего миру первую рабочую лампочку. Я не верю, что без фатальной преданности своему делу Мартин Купер изобрёл бы сотовый телефон, а Стив Джобс смог бы превратить полмира в одно большое надкусанное яблоко, оставаясь при этом «голодным и безрассудным». Я не верю, что без любви мир бы услышал песни «Beatles» и «Трель дьявола» Джузеппе Тартини, увидел бы Микки Мауса и прочитал бы Пастернака.

Современных гениев всё чаще называют просто легендами. Бессмыслицу наряжают в концепцию. Да и чтобы войти в историю сегодня, кажется, достаточно иметь при себе только включённый wi-fi. Современные мы по-другому мыслим, по-другому создаём, по-другому воспринимаем. И во что я верю, так это в то, что когда я почувствую, что что-то в этом самом месте, в эту самую секунду, меняет ход моей истории и меня саму раз и навсегда, наверное, тогда я остановлюсь и шёпотом скажу: ге-ни-аль-но.

Саша Репина

Популярные новости