«АИДА» КАК ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ. В РИМЕ ПРЕДСТАВИЛИ НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ШЕДЕВР ВЕРДИ ⋆ Apollo
«АИДА» КАК ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ. В РИМЕ ПРЕДСТАВИЛИ НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ШЕДЕВР ВЕРДИ
Искусство
13 февраля 2023

Помните, как профессор Преображенский из «Собачьего сердца» отменил все свои опыты из-за того, в Большом в тот вечер давали «Аиду». Пристрастие булгаковского ученого полностью разделяет музыкальный директор Римского Оперного театра Микеле Мариотти, признавшийся «Аполло», что в какой бы точке Земного шара он ни оказался, увидев афишу с «Аидой», откладывает все встречи и дела. И вот в нынешнем феврале Мариотти сам оказался за дирижерским пультом новой постановки этой оперы Джузеппе Верди, чья премьера состоялась в Римской Опере.

Для 44-летнего дирижера это первая театральная «Аида», так как прежде из-за локдауна спектакль под управлением Микеле Мариотти в Парижской Гранд Опера был показан лишь в стриме, а в Неаполе по той же причине опера шла на площади, чего маэстро не любит, так как открытое пространство не способствует той чистоте музыкального звучания, которого требует партитура Верди. Но об этом чуть позже. Сперва немного истории.

Фото: Fabrizio Sansoni, Teatro dell’Opera di Roma

Как известно, Джузеппе Верди написал эту оперу по заказу тогдашнего правителя Египта Измаил-Паши, желавшего, как бы мы теперь сказали, продвинуть прогрессивный образ своей страны. Чтобы получить согласие знаменитого композитора, он предложил Верди немыслимый по тем временам гонорар в 150 тысяч франков (в три раза больше, чем композитор получил до этого за Дон Карлоса). Измаил-Паша намеревался приурочить премьеру в только что построенном в Каире музыкальном театре к состоявшемуся в 1869 году окрытию Суэцкого канала.

Заказывая музыку у знаменитого итальянца, прогрессивный султан желал тем не менее, чтобы опера получилась «исключительно египетской». И потому он поручил создание, как бы мы теперь выразились, оперного контента своему доверенному лицу – французскому археологу и искусствоведу, долгие годы работавшему в Египте, Огусту Мариетте (Augustе Mariette). Именно он придумал сюжетную канву оперы, положив в ее основу плоды своих 20 летних изысканий в Египте. Кроме того, Мариетте разработал эскизы костюмов и декораций, максимально приблизив их к реалиям Египта эпохи фараонов. Он же наделил именами героев оперы. Как следует из писем французского изыскателя, настоящее египетское имя звучало бы как АИТА, но это твердое произношение, по его мнению, оказалось бы неудобным слишком для певцов.

Фото: Fabrizio Sansoni, Teatro dell’Opera di Roma

Удивительным образом работе над оперой помешала начавшаяся в 1870-м франко-прусская война, из-за которой Мариэтте не мог выбраться из осажденного немцами Парижа. И потому премьера «Аиды» в Каире состоялась только в конце декабря 1871 года.

Но уже 8 февраля 1872-го года новой опере Верди рукоплескала Ла Скала, и вскоре началось ее триумфальное шествие по европейским столицам. В Санкт-Петербурге (правда, в исполнении итальянской труппы) «Аиду» увидели уже в 1875 году. А вот до Римской Оперы, именовавшейся тогда Teatro Costanzi, она добраласть лишь в октябре 1881-го. Но зато в последовавшие за премьерой 150 лет оперу ставили тут с интервалом не реже одного-двух сезонов. Тем не менее, последняя перед нынешней премьерой постановка (партию Радамеса в ней исполнил только начинавший свою оперную карьеру Юсиф Эйвазов), прошла в далеком 2015- м году.

Фото: Fabrizio Sansoni, Teatro dell’Opera di Roma

Почему знаменитую оперу не ставили при возглавлявшем все эти годы совринтенденте (директоре) Карло Фуортесе, теперь не спросишь, но сменивший его год назад Франческо Джамброне включил этот шедевр Верди уже в свой первый сезон. И не ошибся. Римляне «Аиду» ждали, аншлаг и овции сопровождали все восемь представлений.

Новая «Аида» предстала в не совсем обычном воплощении. Микелле Мариотти интерпретирует оперу не как помпезную историческую фреску, а скорее как как интимную акварель человеческих чувств. По его словам, партитура Верди позволяет передать тончайшие нюансы развровчивающейся на сцене человеческой драммы, «где все не договорено, все на полутонах, пианиссимо почти шепотом». И акцент дирижер делает на музыкальной интерпритации чувств героев.

Партию Аиды исполнила болгарская певица Крассимира Стоянова. Ее сопрано безупречно в знаменитой арии Ritorna vincitor, но особенно голосовые и артистические данные певицы проявляются в драматическом дуэте с Амнериз (Екатерина Семенчук).

Фото: Fabrizio Sansoni, Teatro dell’Opera di Roma

Лично я в этой опере больше люблю именно партию Амнериз. Тем более, что сильное переливающее меццо-сопрано Семенчук делает образ египетской принцессы живым и объемным. Диапазон ее голоса передает всю гамму переполняющих египетскую принцессу чувств – коварство, страх, жестокость, ревность, но то же время, любовь. В сцене, когда жрецы выносят Радомесу приговор, российская певица продемонстрировала такое виртуозное владение голосом что зал разразился аплодисментами.

Хочется особо отметить, что пресловутого Cancel culture в отношении российских артистов в Италии не наблюдается, и перед выступлением в Риме Семенчук с успехом пела на оперной сцене Флоренции. Что касается Римской Оперы, замечу, что у ее музыкального руководителя Микеле Мариотти русская жена, оперная певица Ольга Перетятько. Что называется, мир тесен.

Наряду с другими протагонистами (Грегори Кунде – Радамес, Владимир Стоянов – Амонасро, Георгий Маношвили – эфиопский царь) хочется отметить хор, способный воспроизвести разнообразнейшие оттенки партитуры. Пианиссимо жрецов в сцене суда заставил зал затаить дыхание. В то же время триумфальный Gloria al Egitto звучал, как ему и положено, торжественно-монументально. Именно такого эффекта и добивался дирижер, желающий, по его словам показать, насколько столь любимый публикой триумф из 2-го акта звучит дисонансно музыкальной линии протагонистов, чьи чувства подавляет государственная мощь. Разделяя гуманистические взгляды Микеле Мариотти, все же подозреваю, что профессор Преображенский, собиравшийся поспеть в театр как раз ко второму акту, ценил в Аиде именно эту, ныне неполиткорректную помпезность.

Сценография спектакля, выполненная одним из лучших театральных режиссеров Италии Дэвидом Ливермором, соответствует музыкальной трактовке оперы ее дирижером. Ливермор, начинавший карьеру как оперный певец, тоже больше прислушивается к партитуре чувств, чем внешней помпезности наратива.

В его сценографии нет ни символизирующего Нил бассейна, ни тяжелых колонн и обелисков, ни развесистых пальм и прочих монументальных атрибутов, особенно часто используемых на открытых площадках.

Фото: Fabrizio Sansoni, Teatro dell’Opera di Roma

Сценография Ливермора воздушна и современна. В центре сцены установлен параллепипед, который с помощью подсветки, 3D технологий и зрительского воображения воссоздает атмосферу древнего Египта. Укоренившийся в зрительском сознании образ рисует и золотистая палитра костюмов и подсветки.

Режиссер значительно облегчил и балетную часть спектакля, выступив одновременно и хореографом «сценического движения», как сам он определил этот жанр. Не отвлекая зрительского внимания сложными танцевальными пируэтами (как с великолепным Роберто Болле на Арена-ди-Верона) почти геометрически выстроенная танцевальная линия составляет часть сценографии, став как бы ожившей декорацией спектакля.

Очень интересно решен финал. Во время трагической арии А noi si schiude il ciel (над нами закрывается небо) изображающие каменные плиты декорации исчезают, и возлюбленные уходят вглубь сцены навстречу струяшемуся с задника мягкому свету.

К премьере «Аиды» приурочен первый номер театрального журнала Calibano (названного в честь персонажа шекспировской «Бури»). Большая его часть отведена проблеме black face в «Аиде» и театре вообще. Следующий номер, как утверждают издатели, выйдет летом одновлеменно с «Мадам Баттерфляй» в Римской Опере. Он будет посвящен проблемем колониализма в искусстве. Увидим, удастся ли участникам разварачивающейся на страницах Calibano дискуссии избежать шекспировских страстей и ограничиться полутонами, на которые настраивали публику создатели «Аиды».

Елена Пушкарская, Рим

Популярные новости